Я сижу в кафе и разговариваю со своей подругой, чистокровной норвежкой и просто хорошей женщиной. Иногда я ловлю себя на том, что просто не умею расслабится и наблюдать, а жизнь здесь требует неторопливых размышлений. Мне нравятся норвежские женщины,и я давно убедилась в том, что мифы о том, что они неухоженные и некрасивые- это просто мифы. Норвежская красота…
Смотрю в окно на заснеженные горы, на ледяную гладь моря. Суровая и притягательная, мистическая…
Я перевожу взгляд на лицо моей собеседницы Муны. Она принадлежит к своему поколению тех скандинавских женщин, в которых осталась красота их прабабок викингов. Лица молодых девушек уже, в большинстве своем, не могут передать ту первобытность. Гены смешались и индустрия моды сделала свое дело. Глядя на них видишь одинаковых пластиковых куколок, а в лице Муны видится необычная красота северного рассвета и музыка Грига внезапно оживает в воспоминаниях. Я пристально вглядываюсь в холодную синеву ее глаз, в красивые лучики морщинок, которые искрятся, когда она улыбается и все ее лицо оживает, словно озаряется солнечным светом. Кожа у Муны белая, как снег на вершинах гор, которые мы наблюдаем из окна, а волосы как лен, из которого викинги ткали свои одежды.Они свободно падают ей на лицо и плечи. Никаких затейливых кос, или искусственной завивки, гладкие словно шелк.
Муна не придает значения своей внешности, она словно не догадывается о своей красоте. Одежда на ней простая и удобная, теплый свитер и широкие брюки. От этого она вся такая уютная и домашняя, от нее словно веет теплом. Все украшения ее- это легкий шарфик вокруг шеи, пронзительно синего света, выбранный интуитивно, заметно, что к нему лежала душа. Он поразительно ей идет и делает с ее внешностью что-то такое, что не сделало бы бриллиантовое колье. Вся она удивительно натуральная, настоящая и ею невозможно не любоваться.
-Лена… -я замечаю, что перестала следовать за разговором.
-Муна, ты знаешь, что ты- очень красивая?
-Да ну, скажешь тоже…
Лицо Муны начинает заливать краска, от этого она становится совершенно неописуемой, похожей на скандинавскую богиню. Он поднимает чашку с кофе, отпивает глоток
-Спасибо, Лена, ты очень милая.
Я смотрю на ее руки. Обветренные, с коротко подстриженными ногтями. Это руки, которые стирают, готовят, качают детей, руки, которыми строят жизнь. Наверное, раньше у всех жен рыбаков, уходящих в открытое море, были такие вот руки. Может быть, они и не созданы для поцелуев и золотых колец, но они пекут хлеб и гладят детей по голове. Руки матери, хранительницы очага.
Муна снова смотрит на меня, скромно улыбается… она похожа на северный цветок, озаренный солнцем, хрупкий, но стойкий, а я вновь убеждаюсь в том, что самая красивая женщина это та, которая не догадывается о том, как же она красива на самом деле.
